Подземное отражение усадьбы

Зеркальная экспозиция «Подземное отражение усадьбы» посвящена усадьбе «Пустынька» графа и литератора Алексея Константиновича Толстого.

Экспозиция расположена на туристской тропе «В поисках исчезнувшей усадьбы».

Есть в Тосненском районе Ленинградской области замечательный и живописный уголок, который может именоваться родиной Козьмы Пруткова. Это – усадьба Пустынька на р. Тосне, принадлежавшая литератору графу Алексею Константиновичу Толстому. Алексей Константинович часто жил и работал в Пустыньке, принимал здесь гостей, среди которых были А. А. Фет, П. Полонский, Н. И. Костомаров, И. А. Гончаров и многие другие. Увы, имение Толстого не сохранилось до наших дней. Сгорел, исчез усадебный дом, но живет дух насмешливого Козьмы Пруткова в этих местах, собираются здесь почитатели таланта А.К. Толстого, а многочисленные посетители Саблинских пещер проявляют немалый интерес к исчезнувшей усадьбе.

Разрабатывая тропу, мы не могли не воспользоваться эксклюзивом этой местности – подземным пространством. Именно во времена существования усадьбы Пустынька интенсивно разрабатывалось Саблинское месторождение стекольных песков. Так образовалась, в частности, Левобережная пещера. Граф был мистиком, в усадьбе часто устраивались спиритические сеансы, штукатурная стена вдоль лестницы во второй этаж была забросана большими мифологическими рисунками черным карандашом. Так и родилась идея создать подземное зеркальное отражение усадьбы.

Не пенится море, не плещет волна,
Деревья листами не двинут,
На глади прозрачной царит тишина,
Как в зеркале мир опрокинут
А.К. Толстой

«В Пустыньку приезжал американский медиум Даниел Дэвид Юм, который проводил спиритические сеансы, и явления совершались уже после отъезда Юма» (А. Толстой Маркевичу, 1860 год).

«То, о чем мне придется рассказать теперь, в сущности нимало не противоречит моим взглядам на вещи, так как я знаю, что если бы мне говорить только о том, что я совершенно ясно понимаю, то в сущности пришлось бы молчать.

Часу в девятом вечера мы все, в числе упомянутых пяти человек, сидели наверху в небольшой графининой приемной, примыкавшей к ее спальне. Я знал, что Боткин не дозволял себе никогда рассказывать неправды, и что от него жестоко досталось бы всякому, заподозрившему его в искажении истины; и вдруг в разговоре, начало которого я не расслышал, Василий Петрович обратился к хозяйке дома:

– А помните, графиня, как в этой комнате при Юме стол со свечами поднялся на воздух и стал качаться, и я полез под него, чтобы удостовериться, нет ли там каких-нибудь ниток, струн или тому подобного, но ничего не нашел? А затем помните ли, как вон тот ваш столик из своего угла пошел, пошел и взлез на этот диван?

– А не попробовать ли нам сейчас спросить столик? – сказал граф. – У графини так много магнетизма.

Столоверчение было уже давно в ходу, и, конечно, мне шутя приходилось принимать в нем участие. Но никогда еще серьезные люди в моем присутствии не относились так серьезно к этому делу. Мы уселись за раскрытый ломберный стол в таком порядке: граф с одной стороны стола против меня, по левую его руку графиня и Жемчужников, а напротив них, по правую сторону графа, Боткин на диване. Возбужденный любопытством до крайности, я не выдержал и сказал: «пожалуйста, будемте при опыте этом сохранять полную серьезность». Говорил я это внутренно по адресу ближайшего соседа своего Жемчужникова, за которым я дал себе слово внимательно наблюдать.

– Кого же вы считаете способным к несерьезности? – спросила графиня и тем убедила меня в неосновательности моего подозрения.

Соприкасаясь мизинцами, мы составили на столе непрерывный круг из рук. Занавески на окнах были плотно задернуты, и комната совершенно ясно освещена. Минуты через две или три после начала сеанса я ясно услыхал за занавесками окон легкий шорох, как будто производимый беготнею мышей по соломе. Конечно, я принял этот шум за галлюцинацию напряженного слуха, но затем почувствовал несомненное дуновение из-под стола в мои свесившиеся с краю ладони. Только что я хотел об этом заявить, как сидевший против меня граф тихо воскликнул: «господа, ветерок, ветерок. Попробуй ты спросить, обратился он к жене: они к тебе расположены». Графиня отрывисто ударила в зеленое сукно стола, и в ту же минуту послышался такой же удар навстречу из-под стола.

– Я их попрошу, – сказал граф, – пойти к Афан. Афан., и он сказал: alleschezmonsieur, – прибавя: они любят, чтобы их просили по-французски. Спросите их ямбом, – продолжал он.

Я постучал и получил в ответ усиленно звучные удары ямбом. То же повторилось с дактилем и другими размерами; но с каждым разом интервалы между ударами становились больше, а удары слабее, пока совсем не прекратились.

Я ничего не понимал из происходящего у меня под руками и, вероятно, умру, ничего не понявши…» (А. А. Фет.Воспоминания).

Из письма А.К. Толстого И.С. Тургеневу:

«30 мая 1862
Иван Сергеевич!
Стыдно будет, если не заедете в Пустыньку. Ведь это ровно ничего не значит: стоит только Вам взять билет до Саблина (вторая станция от Петербурга), Вы приедете в 1 час пополудни, а на другой день можете выехать в Москву опять-таки в 1 час пополудни, а здесь много хорошего, а именно: рвы, потоки, зелень, комнаты с привидениями, хроники, старая мебель, садовник с необыкновенно крикливым голосом, древнее оружие, простокваша, шахматы, Иван-чай, miss Fraser, купальня, ландыши, старые, очень подержанные дроги, я, Владимир Жемчужников, сильно стучащие столы, тихое место, Софья Андреевна, Моцарт, Gluck, Spinoza, два петуха и три курицы, розбиф, Полонский, распускающаяся сирень, опасный мост, прочный мост, брод, бульон, три английские чернильницы, хорошие сигары: «Cabanas Upmann», фаянсовый сервиз, экономка Луиза, желающая выйти замуж, свежие яйцы, издание древностей Солнцева, Андрейка, комары, кисея, кофей, слабительные пилюли, природа и пр.
Итак, мы все Вас будем ждать, Софья Андреевна Вам очень кланяется. Завтра же будет ожидать Вас на ст. Саблино бон-вояж, и начиная с завтрашнего дня этот бон-вояж будет ежедневно ездить на ст. Саблино и Вас ожидать. Ужели Вы подвергнете этой пытке кучера Кирилу, уже давно отпущенного на волю?
Весь Ваш
Ал. Толстой»

«Купил билет до Саблино, второй станции от столицы, — и дом в Пустыньке на высоком берегу Тосны распахивает вам объятья. Дом тот прелесть: мебель, начиная от шкафов и шкафчиков знаменитого мастера Буля и кончая стульями, точно отлитыми из чистого золота, кушанья на серебряных блюдах с расписными крышками, старинная портретная и пейзажная живопись… Всё пронизано аристократизмом и в то же время — к твоим услугам. И кого только там не встретишь! Не говоря уже о своём брате писателе, частенько наезжает с самыми близкими людьми двора дядя графа — по годам почти его ровесник и потому близкий приятель, — генерал и воспитатель царских детей Борис Алексеевич Перовский, а иногда — и гость, значительнее которого и нет в России!..» (Б.М. Маркевич)

«…Однажды, когда я вернулся домой, Василий Петрович (Боткин) встретил меня словами: «здесь был граф Алексей Константинович Толстой, желающий с тобою познакомиться. Он просил нас послезавтра по утреннему поезду в Саблино, где его лошади будут поджидать нас, чтобы доставить в его Пустыньку. Вот письмо, которое он тебе оставил».

В назначенный день коляска по специальному шоссе доставила нас из Саблина версты за три в Пустыньку. Надо сознаться, что в степной России нельзя встретить тех светлых и шумных речек, бегущих средь каменных берегов, какие всюду встречаются на Ингерманландском побережье. Не стану распространяться о великолепной усадьбе Пустыньки, построенной на живописном правом берегу горной речки, как я слышал, знаменитым Растрелли. Дом был наполнен всем, что вкус и роскошь могли накопить в течение долгого времени, начиная с художественных шкапов Буля до мелкой мебели, которую можно было принять за металлическую литую. Я не говорю о давнишнем знакомом Василии Петровиче; но и меня граф и графиня, несказанной приветливостью и истинно высокой простотою, сумели с первого свидания поставить в самые дружеские к себе отношения. Невзирая на самое разнообразное и глубокое образование, в доме порой проявлялась та шуточная улыбка, которая потом так симпатически выразилась в сочинениях «Кузьмы Пруткова». Надо сказать, что мы как раз застали в Пустыньке единственного гостя Алексея Михайл. Жемчужникова, главного вдохновителя несравненного поэта Пруткова. Шутки порою проявлялись не в одних словах, но принимали более осязательную, обрядную форму. Так гуляя с графиней по саду, я увидел в каменной нише огромную, величиною с собачонку, лягушку, мастерски вылепленную из зеленой глины. На вопрос мой – «что это такое?» графиня со смехом отвечала, что это целая мистерия, созданная Алексеем Михайловичем, который требует, чтобы другие, подобно ему, приносили цветов в дар его лягушке. Так я и по сей день не проник в тайный смысл высокой мистерии. Не удивительно, что в доме, посещаемом не профессиональными, а вполне свободными художниками, штукатурная стена вдоль лестницы во второй этаж была забросана большими мифологическими рисунками черным карандашом. Граф сам был тонкий гастроном, и я замечал, как Боткин преимущественно перед всеми наслаждался превосходными кушаньями на лондонских серебряных блюдах и под такими же художественными крышками» (А.А. Фет. 1864).

Вот как Толстой приглашал Костомарова приехать погостить в Пустыньку:

«Муже доблий и маститый!
Благоуханные, кабы миррою пропитанные речи твои, мудрыми каракули изображенны, приях и вразумих, и тако в грядущий день субботний, иже в девятый час, обрящеши в Саблине зимний воз на полози, глаголемый сани… Всибиютти челом и ждут тя, аки сына блудна и манну небесну. Престани же пасти порося твоя и воротисяво храмину, для тяизготовленну.
Худый, окаянный и блудный раб твой и сквернословец Алексий.
Пустынище, в день, глаголемый
среда, солнцу зашедшу».

«Внутреннее убранство дома отражало высокохудожественный вкус хозяев, роскошная мебель, сделанная по индивидуальным проектам, удачно вписывалась в великолепные интерьеры парадного зала, гостиных, спален и кабинетов замка.Уютная обстановка, душевная атмосфера небольшого имения располагали к творчеству и хорошему отдыху, а проводимые здесь музыкальные вечера, творческие встречи с художниками, артистами, писателями, читки новых произведений А.К. Толстого пользовались неизменным успехом»(https://www.companybest.ru/publications/60-svoboda/2274-pustynka.html).

«Да, Пустынька настраивала на романтический лад. Алексей Толстой писал отсюда даме сердца: «Я проснулся от шума ветра; страшная метель продолжается уже два часа — все кругом бело. Если останется снег и больше не выпадет, можно будет завтра найти медведей и лосей… Не думаю, что я бы пошел их искать… разве только с мыслью приобрести для твоих ног медвежью шкуру» (А. Митрофанов)

Графу А.К. Толстому в деревне Пустыньке (В твоей Пустыньке подгородной…)
В твоей Пустыньке подгородной,
У хлебосольства за столом,
Поклонник музы благородный,
Камен мы русских помянем.
Почтим святое их наследство
И не забудем до конца,
Как на призыв их с малолетства
Дрожали счастьем в нас сердца.
Пускай пришла пора иная,
Пора печальная, когда
Гетера гонит площадная
Царицу мысли и труда;
Да не смутит души поэта
Гоненье на стыдливых муз,
И пусть в тени, вдали от света,
Свободней зреет их союз!
А.А. Фет. 1882

«Эти два дня провел в «Пустыньке» у графа Алексея Константиновича Толстого. Тут были еще (Б. М.) Маркевич, (Н. М.) Благовещенский и (Н. И.) Костомаров. «Пустынька» — нечто вроде роскошного замка на берегу Тосны, на расстоянии от Петербурга в час с четвертью езды по Московской железной дороге и в четырех или пяти верстах от станции Саблино. Жена графа (С. А.), бывшая Бахметьева, оказалась одною из моих бывших учениц. Мы были приняты и угощены с самым дружеским радушием. Тут, между прочим, встретил я премилую шотландку, мисс Брезе, которая говорит по-русски, хотя и плохо, но понятно. Графиня — женщина очень умная, любезная и хорошо образованная. Все в этом доме изящно, удобно и просто. Самая местность усадьбы интересная. Едешь к ней по гнусному ингерманландскому болоту и вдруг неожиданно натыкаешься на реку Тосну, окаймленную высокими и живописными берегами. На противоположном берегу ее дом, который таким образом представляет красивое и поэтическое убежище»(А.В. Никитенко.1867 г. Май. 24. Среда, и 25. Четверг).

Фотогалерея

Фотографии Т. Деменевой и В. Певцовой.